Откуда Католики берут свои догматы?

В последнее время происходит нечто невероятное. Многие из наших евангельских братьев и сестер начинают ценить древнее католическое учение о том, что Священное Писание является письменной частью Священного Предания, данного нам от Апостолов властью Самого Христа. Все чаще они начинают понимать идею, что, хотя Писание достаточно, существует различие между материальной и формальной достаточностью.

В чем разница между материальной и формальной достаточностью? Это разница между большой грудой кирпичей для постройки дома и кирпичным домом. Католическое учение состоит в том, что писаное Священное Предание (известное как Писание) материально достаточно: все кирпичи, необходимые для построения христианской доктрины содержатся в Писании. Но поскольку не все доктрины Библии ясны (и есть в ней нечто «неудобовразумительное» — см. 2 Петра 3:16), Апостолами, кроме Священного Писания было оставлено еще кое-что: это неписаное Священное Предание (раствор, который склеивает кирпичи письменного Предания вместе в правильном порядке и положении) и учительский авторитет церкви (мастерок в руках Строителя). Взятые вместе, эти три вещи являются формально достаточными для познания истины Откровения Божьего.

Однако, эта позиция часто вызывает путаницу и много вопросов. Главный из них — это вопрос о том, что же это такое — неписанное Священное Предание? На что оно похоже?

Для начала, отвечая на этот вопрос, начём с обычного человеческого опыта и спросим, какую роль играют в нашей жизни традиции? По существу, традиция — это то, что передаётся из одного поколения в другое. Таков и смысл библейского слова Предание (или «передача»): paradosis. Кроме того, в обычной жизни, в светской и народной культуре мы делаем различия между важными традициями с большой буквы «Т» и несущественными традициями. Несущественные традиции выражают культурные элементы (например, приготовление праздничного торта на день рожденья), которые могут быть заменены на другие, без нанесения непоправимого ущерба для человека (хотя лишение их может быть немного неприятным). Некоторые небольшие традиции (например, дарение подарков) являются очень древними и широкораспространенными. Другие же (как фейерверк на день города) являются довольно новыми и бывают территориально ограниченными. Некоторые из них имеют религиозное значение (как свечи Адвента), некоторые из них просто – укоренившиеся обычаи (как свечи в день рождения). Человеческая культура погружается в океан таких традиций, и соблюдать их или нет — свободное решение каждого человека.

Тем не менее, существуют и другого вида традиции, которые значат больше — и являются несущим каркасом общества, способом его бытия, мышления и миросозерцания, которые (часто бессознательно) влияют на нашу жизнь и даже наши отношения с Богом. Например, такие ценностные основы Русской идентичности как терпеливое перенесение страданий, представление о чувстве справедливости, равенства и братства, щедрость, готовность пожертвовать собственными интересами ради нужд своего народа или окружения, итд. Именно поэтому так важна для нашего народа память Победы над фашизмом: ведь сохранить её — значит сохранить самих себя и благополучие наших потомков.

Всё это справедливо и в царстве сакрального. То есть, существуют такие аспекты христианской жизни, которые являются ее частью не столько благодаря Писанию, как благодаря традиции (или преданию). Некоторые из этих традиций имеют небольшой вес: свечи, любимые гимны, различные виды молитв, любимые христианские книги и проповеди, разные старинные ритуалы, такие как рождественские колядки, пасхальные приветствия, различного рода легенды и миллиард других подобных вещей, которые часто украшают нашу христианскую жизнь. Все это проявления обычной человеческой культуры. Тем не менее, ни одна из этих маленьких традиций, не имеет важного значения для христианской веры, и если наши предки забудут нас этому научить — ничего страшного с нашей верой не произойдёт.

Но если они забудут передать нам учение о том, что Иисус Христос есть «Бог от Бога, Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного, рожденный, не сотворенный...», то они пренебрегнут не просто «традицией» или преданиями (с маленькой буквы), но Преданием (с большой). Ибо Церковь дает очень ясное увещевание: Священным Преданием (в отличие от человеческих традиций и преданий, отмеченных выше), можно пренебречь лишь ценой полного поражения христианской веры. И это потому, что — католики настаивают – Священное Предание (как писаное, так и неписаное) приходит не от человеческого творчества, не от легенд и сказок, но от самих Апостолов. И, следовательно, оно ни в коем случае не может быть изменено путём добавления к нему или убавления из него. Между традициями (преданиями) и Преданием разница такая же как между обычаями человека и откровением Божьим.

Начиная с этого момента возникает еще одна проблема. Поскольку слова «ни в коем случае не может быть изменено путём добавления к нему или убавления из него», слетевшие из губ католика, для протестанта могут показаться весьма странными! Ведь так часто утверждают, католики «добавили так много новых доктрин» к христианской вере, и при этом, как ни в чем не бывало, говорят, что «Апостолы учили этому с самого начала основания Церкви». А как же быть, например с определениями доктрин непорочного зачатияДевы Марии и Папской безошибочности, которые, кажется, были приняты Церковью в 19-20 веках?

Как следствие этого, Евангельский христианин в недоумении отшатывается от его растущего интереса к Священному Преданию, как от яблока в руке Евы. «Постойте!» - кричит он: «Что здесь происходит? Это что, какой-то трюк? Если все эти учения были проповеданы самими Апостолами и существовали в ранней Церкви, то где, черт возьми, это непорочное зачатие Марии в Писании? И почему Церковь не приняла это учение до 1854 года!?»

Когда католики отвечают: «Эта истина и этот закон содержатся в писаных Книгах и в неписаных Преданиях, которые, будучи получены через Апостолов из уст Самого Христа или переданы Апостолами из рук в руки под наитием Святого Духа, дошли до нас» (Декрет Вселенского Тридентского Собора), это не очень-то развеивает его подозрения. После такого ответа звучит нечто похожее: «Так вот в чем дело! Предания!»

И так, человек (даже если он пытается сменить свою парадигму веры, обратившись к Священному Преданию) еще находится под смутным неправильным восприятием, что католики думают, что Предание является отдельным, секретным, параллельным откровением, передающимся от епископа к епископу на Тайной Церемонии посвящения, в тёмной тайной комнате Ватикана (“Тсссс! Мария Непорочна, Приснодева и, взята Богом на небо! Передай другому!"), которое время от времени просачивается в церкви, когда Рим чувствует, что настало время, чтобы рассказать об этом обычным прихожанам.

Диссонанс создан: 1) начальной логикой католического аргумента о важностиСвященного Предания (например, таких утверждений как: «мы не можем знать, что есть канон Священного Писания, не обратившись к Священному Преданию»), и 2) неверным пониманием, чем Священное Предание является на самом деле.

Всё это может вызвать страх в праведном Евангелическом сердце, и мысли о том что всё Священное Предание является огромной ошибкой, совершённой когда-то в далеком прошлом, очень рано в истории Церкви. Действительно, некоторые из наших фундаменталистских друзей реагируют на этот диссонанс, радикально отрицая Священное Предание и вместо этого начинают верить в существование «скрытой, истинной Церкви Библейских христиан», которая была загнана в подполье массовым отступничеством в конце апостольской эпохи. «Это была Церковь — говорят они, — которая сохранила Евангелие без ошибок в течение одного с половиной тысячелетия до появления Реформации. И в то время как «отступническая католическая Церковь» сохраняла различного рода предания и другие документы, которые мы сейчас можем прочитать, истинные христиане были где-то в другом месте, сохраняя пламя живой веры.

Трудность этой теории заключается в том, что она не делает «истинное христианство» ничем иным как, нелепым, отделённым тайным параллельным откровением, которым заменяется Священное Предание. Ибо, несмотря на многие грехи своих членов, мы по крайней мере знаем, что, эта так называемая «отступническая католическая церковь» по крайней мере, существовала до 1500 года. Её бумажный след ясно виден в истории; он показывает, что она была занята защитой Писания от людей, которые хотели разрушить его, сохранением учения о Троице против нападок арианства, проведением Вселенских Соборов, урегулированием важных вопросов, касающихся личности и деятельности Иисуса Христа, выдерживанием натиска ислама и вторжения викингов, устанавлением верховенства закона в Тёмные Века Европы, проведением многочисленных евангелизационных миссий по всему миру, определением порядка чтения Писания в литургическом поклонении и молитвах, обновлением искусства, науки и философии, вдохновлением таких святых как Фома Аквинский, Франциск Ассизский, Екатерина Сиенская итд, строительством больниц и университетов, проведением евангелизации Нового Света и усердно трудясь над многими вещами, заповеданными в Евангелии.

Между тем, если какая-либо церковь и существовала в отдельной, тайной и параллельной вселенной, то это как раз предполагаемая «скрытая церковь верных христиан», которая, на протяжении полтура тысячелений не сказала, не сделала и не достигла абсолютно ничего, даже не пошла на подвиг появления в какой-либо исторической записи. Некоторые люди скажут, что это произошло потому, что записи об этой «скрытой Церкви» были уничтожены католиками, которые переписали учебники истории. Но проблема с этим утверждением заключается в том, что, в отличие от всех других групп, противостоявших Католичеству (например, гностики, ариане, савеллиане, манихеи, модалисты, павликиане, богомилы, альбигойцы и множество других движений), только эта «скрытая Церковь», никогда не привлекла внимание ни одного католика, обличавшего «отступников», ни одного человека вообще. И это город на холме, который не может укрыться? Это собрание святых «сияющих, как светила в мире», несущих в мир слово жизни?

Хорошо, теория «скрытой Церкви» не является ни библейской, ни исторической, ни даже здравомысленной. Существуют ли другие способы для разрешения кажущегося противоречия католического Священного Предания, которое «никогда не меняется», и все же, как иногда кажется, «меняется»?

Да. И первый шаг – это осознание того, что Священное Предание не является отдельным, секретным и параллельным откровением. В самом деле, эту точку зрения о Предании Церковь всегда осуждала как сущность не христианства, но гностицизма. Вот почему Ириней пишет в своем труде Против ересей (с 180 году нашей эры.):

«Все, желающие видеть истину, могут во всякой церкви узнать предание апостолов, открытое во всем мире… Ибо, если бы апостолы знали сокровенные таинства, которые они сообщали совершенным отдельно и тайно от прочих, то предали бы их в особенности тем, кому поручали самые церкви. Ибо они хотели, чтобы были совершенны и безукоризненны во всем те, кого оставляли своими преемниками и кому передавали свое место учительства, так как от их правильного действования должна происходить великая польза, а от падения их — величайшее несчастие».

Но если Церковь не видит священное предание отдельным тайным откровением, то как его понимать?

Священное Предание есть живая и растущая истина Христова, содержащаяся не только в Писании, но в общем учении, совместной жизни, духовном опыте и общем поклонении Церкви, вдохновляемой и ведомой Духом Святым. Передача и сохранение этой истины — не костное и статичное, но динамическое и сознательное в Духе Святом. Именно поэтому Предание, которое не меняется, может показаться меняющимся. Это учение, духовный опыт, жизнь и способ поклонения – живая истина, которая была посажена как горчичное зерно в первом веке в Иерусалиме и которая не перестала расти – как наш Господь и предсказал в Евангелии от Марка 4:30-32. Горчичное дерево не похоже на своё семя, но является им больше, чем когда-либо. И это совершенно библейский образец, как мы увидим дальше, когда рассмотрим споры об обрезании в книге Деяний, гл. 15. 

В самом начале Церковь появилась как еврейская секта. Её Господь был евреем, апостолы были евреями, первые тысячи новообращенных были евреями и единственное Писание, которое она имела на тот день, когда язычники стали присоединяться к Церкви были еврейские Писания. Как представители той предполагаемой исключительно библейской «скрытой Церкви» принимающие участие в Иерусалимском соборе, давайте попробуем решить вопрос о том, обрезать ли язычников, которые хотят присоединиться к народу завета. И что говорит об этом Писание?Библия учит о том, что завет обрезания есть «вечный завет» (Быт 17:7). Она учит, что патриархи, Моисей и пророки были обрезаны. Она учит, что обрезание было предписано, не только для потомков Авраама, но на всех мужеского пола, который хочет присоединиться народу завета (Исх 12:48). Ни о каких исключениях Писание не говорит. Кроме того, оглядывая участников, отметим, что Апостолы и пресвитеры все обрезаны, и что Господь Иисус, которого они проповедуют — тоже был обрезан (Лк 2:21). И сам Христос говорит, что не одна йота или черта из закона не прейдут (Мф. 5:18), и в то же время Он молчит о том, что наступит такое время, когда язычники освободятся от этих требований, если пожелают присоединиться к народу завета.

И так, Собор принимает решение и, в свете всего этого очевидного библейского учения, заявляет ....

.... что обрезание для язычников – против воли Бога, который не меняется.

Вдруг всё начинает выглядеть как-то слишком по-католически, не так ли?

Так что же, получается, Апостольское Предание изменило Писание или как?

Нет. Оно просто действовало как линза, сфокусировавшая свет Писания так, чтобы то, что было скрыто в нём, оказалось явным. Ибо догматические определения Церкви не появляются вдруг ниоткуда без связи с Писанием. Скорее, они собирают вместе материально достаточное откровение Священного Писания, используя строительный раствор Священного Предания, которое является общим учением, жизнью и поклонением Церкви.

В случае с Иерусалимским Собором, Апостольское Предание включало ещё неписаную заповедь Христа проповедовать Евангелие всему миру (Мф 28:19). Она включала в себя пока еще неписаное знание мистического откровения, данного Петру Духом Святым («Что Бог очистил, того ты не почитай нечистым» [Деяния 10:15]). Оно включало в себя опыт Павла и Варнавы в проповеди язычникам (Деян. 15:12). Именно через призму Священного Предания Иаков цитирует Писание и видит в нём не судью и «единственное и окончательное правило веры», но свидетеля авторитетного решения Церковного Собора. Он не говорит «Мы согласны с пророком Амосом», а «с сим согласны слова пророков» (Деян 15:15). Короче говоря, Апостольский Собор в Иерусалиме ставит Церковь на сиденье судьи и Писание — на место свидетеля, и получает своё учение не из одного только Писания, но также Священного Предания и учительской власти апостолов в союзе с Писанием. И так, материально достаточные кирпичи ветхозаветного откровения, которые первоначально казались предназначенными для того, чтобы построить синагогу, укладываются с помощью цемента апостольской традициии и шпателя учительской власти Церкви – и получается большой и красивый храм.

Собор, описанный в Библии, как современная католическая церковь, ставит Писание в контексте Предания и учительской апостольской власти. Библейский собор, как и современная католическая церковь, говорит с апостольской властью и заявляет, «Казалось Духу Святому и нам ...» (Деян 15:29). И так, Иерусалимский собор, как и современная католическая церковь, развивает учение, которое для взгляда, опирающегося на «Только Писание», кажется решительным аннулированием Писания, однако, при ближайшем рассмотрении — наоборот, оказывается его утверждением (Рим 3:31).

«Но не значит ли это, что Церковь верит в непрекращающийся характер откровения, как это делают мормоны?» Нет. Церковь верит в Священное Предание, а не в Священное Новое Откровение. Самая суть Священного Предания состоит в том, что оно было передано от апостолов, а не появилось позже. И одним из основных истин Священного Предания является то, что «не надо ожидать, никакого нового всеобщего откровения вплоть до пришествия во Славе Господа нашего Иисуса Христа» (Катехизис Католической Церкви, 66). Ирония состоит в том, что этот догмат, который находится в самом сердце протестантской заботы об откровении, практически невидим в Писании. В конце концов, ни один стих Священного Писания не говорит о том, что всеобщее откровение заканчивается со смертью апостолов. Скорее, несколько отрывков (например, заповедь Павла Тимофею, чтобы он хранил то, что было предано ему) могут косвенно свидетельствовать об этом учении в свете Священного Предания, хранимом Церковью.

Принцип видения истин Писания в свете Священного Предания имеет очень важное значение. Его непонимание приводит к огромному количеству недоразумений. Евангелисты, которые получили (как правило, не осознавая этого) пару линз, окрашенных Преданием — как, например, учение о конце всеобщего откровения со смертью апостолов – может видеть, что данное учение подразумевается в определённых библейских отрывках. Тем не менее, мы не выводим эту доктрину из Писания. Скорее, мы видим её отражение в нём. Но так как евангелисты не получили контактные линзы с преданием о вечной девственности Марии, или ее непорочности, они не в состоянии видеть, что это отражение существует. Вместо этого, они воображают, что данное учение было принято католиками, сидящими с Библией и думающих: «Давайте посмотрим. Какое самое экстремальное понимание могу я вывести из Матфея 1:25 путем длительных и мучительных исследований данного отрывка? Точно! Мария осталась Девой навсегда!»

В действительности, однако, католики видят отражение вечной девственности Марии в Священном Писании точно так же, как Собор в Иерусалиме видел отражение учения о ненужности обрезания в словах пророка Амоса и также, как евангельские христиане видят конец всеобщего откровения в заповеди Павла к Тимофею. Церковь не получает свои догматы путем вымученного чтения нескольких изолированных текстов Писания. Скорее, она помещает Писание в контекст всего учения — писаного и неписаного – которое апостолы передали своим преемникам.

В этом контексте, мы обнаруживаем не явное, но косвенное свидетельство доктрины о приснодевстве Марии. Отрывки, которые говорят о братьях Иисуса или отношениях Марии с Иосифом после рождения Христа, можно легко совместить с этим учением. Мы находим, например, что упоминание о «братьях Иисуса» может означать «двоюродных братьев» в еврейской среде первого века. Мы находим, что отрывок из Евангелия от Матфея 1:25 может означать последующие супружеские отношения между Марей и Иосифом не больше, чем стих «у Мелхолы не было детей до дня смерти ее» означает, что после её смерти у Мелхолы появились дети. Мы также находим странным, что Мария – женщина помолвленная – изумляется провозглашению Гавриила: «Родишь Сына». Потому что странно для обрученной женщины удивляться этому. В конце концов, обрученная женщина может ожидать и надеяться, что родит много сыновей... А удивить подобное пророчество может только женщину, которая решила остаться девственной даже после вступления в брак.

Мы находим также, что Новый Завет тонко, но четко отождествляет Марию с Ковчегом Завета, в котором обитало Присутствие Бога. Когда Лука (1:35) пишет историю Благовещения, он записывает слова Ангела: «сила Всевышнего осенит Тебя», используя точное греческое слово, которое используется также и в Септуагинте, описывающей как слава Господня осенила скинию собрания и храм (см. Исход 40:35, 3 Царств 8:10-11, Числа 9:15). Иоанн делает то же самое в Откровении, отождествляя Ковчег (Откр 11:19) с изображением женщины, облеченной в солнце, рождающей «младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным». (Откр 12:1,5). Связь между Марией и Ковчегом трудно не увидеть, особенно в свете Священного Предания. Зная, кем был «младенец мужеского пола», Которого Мария носила в себе, было бы нетрудно для любого благочестивого еврея, сразу же разглядеть в ней своего рода второй ковчег. И поскольку Иосиф был «человеком праведным» (Мф. 1:19), он прекрасно понимал, что происходит с людьми, которые касаются Ковчега Завета (2 Цв. 6:6-8). Таким образом, существует огромная вероятность того, что Иосиф также выбрал бы целибат (Мф 19:10-11; Лк 18:29) в этой довольно необычной ситуации.

И так, Священное Предание о вечной девственности Марии, как и Священное Предание о конце всеобщего откровения со смертью апостолов, освещает Писание неожиданным, но удовлетворительным образом. Именно поэтому Церковь шестого века знает и определяет (на Втором Константинопольском Соборе), что Мария является Приснодевой, хотя это настолько же явно описано в Новом Завете, как и слова «после смерти апостолов нового откровения не будет». Церковь второго Константинопольского собора, зная то же, что знал и Собор в Иерусалиме, действует так же, как действовал Иерусалимский апостольский Собор: видит отражение апостольского Предания относительно вечной девственности Марии в Священном Писании.

Резюмируя вышесказанное, в первой Церкви, как и сегодня Священное Предание было передано «словом или посланием» от Апостолов. В первой Церкви, как и сегодня «Священное Предание и Священное Писание представляют собой единый священный залог Слова Божия, ввереный Церкви» (II Ватиканский Собор, Догматическая конституция о Божественном Откровении, II, 10), так, что Библия является частью, того, что оставили нам Апостолы, но не всем апостольским учением. В первой Церкви, как и сегодня , Писание является является материально, не формально, достаточным, чтобы показать всю полноту Евангелия Христа. В первой Церкви, как и сегодня, как писаное и так и неписаное предание имеет свой источник во Христе и чрез Него неразрывно объединено как водород и кислород, которые сливаются вместе, образуя живую воду или как слова и мелодии из одной песни. В первой Церкви, как и сегодня неписаный аспект Священного Предания является не каким-то отдельным, секретным и параллельным откровением, но общим учением, жизнью, и поклонением всей Церкви. В первой Церкви, как и сегодня, Предание может расти и развиваться, как горчичное зерно и, как следствие, становиться именно тем зрелым деревом, которое содержится изначально в зерне.

И все это потому, что Предание, как писаное, так и неписаное, приходит к нам через Тело Того, Кто есть Истина: через единую, святую, вселенскую и апостольскую Церковь, которую Павел называет «полнота Наполняющего все во всем»(Еф.1:22,23)» и «столп и утверждение истины» (Еф 1:22; 1 Тим 3:15). Ибо Священное Предание, Священное Писание и авторитетный орган Единой, Святой, Вселенской и Апостольской Церкви являются неразрывно соединены, как Отец, Сын и Святой Дух.

По материалам Mark Shea.